Международный Благотворительный Фонд"Н А С Л Е Д И Е Героя Отечества Чапаева Василия Ивановича" |
|
ОТ АВТОРА: ВЫРАЖАЮ СВОЮ ЛЮБОВЬ И БЛАГОДАРНОСТЬ моему мужу ПЕЧЕРИНУ ВИКТОРУ ГАВРИЛОВИЧУ за моральную поддержку и веру в мои творческие силы. ВЫРАЖАЮ ОСОБУЮ БЛАГОДАРНОСТЬ Землякам ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА ЧАПАЕВА, ИЗДАТЕЛЬСТВУ «КАЛЕМ» ПИСАТЕЛЬСКОГО ФОНДА ЧУВАШСКОЙ РЕСПУБЛИКИ «КАЛЕМ» в содействии и издании книги «ДОЧЬ НАЧДИВА»
"ДОЧЬ НАЧДИВА" ПРЕДИСЛОВИЕ Всем детям в детстве рассказывают сказки. А когда я была маленькой - мне рассказывали истории. Истории семьи Чапаевых Моя бабушка Чапаева Клавдия Васильевна была удивительной рассказчицей! И каждая история, рассказанная ею, была для меня куда более интереснее любой сказки. Став взрослой, я познакомилась с домашним архивом бабушки, который она собирала по крупицам всю свою жизнь. Оказалось, что бабушкины рассказы тесно переплетались с реальными фактами и документами. Теперь, когда ее не стало, я решила записать все, что помнила с самого детства Многое из написанного основывается на реальных и биографических фактах. Но кое-где, разумеется, есть вымысел, как и в любом литературном произведении. С уважением к вам - автор. ГЛАВА ПЕРВАЯ Зинаида плела слою длинную косу уже в третий раз. То одну ленту вплетет, то другую - все не по праву. Скоро за ней должна зайти Пелагея Метлина и они вместе отправятся на посиделки к бабке Тимонпхе. Местная молодежь с удовольствием коротала вечера у глухой старушки, а та, в свою очередь, за несколько поленьев дров и кусок любимого сала с охотой соглашалась пронести вечерок-другой среди девок и парией. Справившись с прической, Зинаида подсела к
небольшому зеркалу в деревянной раме и начала сурьмить свои
белесые ресницы. «Вот если бы и веснушки удалить, - пеняла
Зинаида ни свою кожу, - у Полинки ни одной нет! Все при ней:
и бела в меру, и румяна, и косища в две руки толщиной», - не
то завидовала, не то восхищалась она подругой, - Заходи, Ноля! - крикнула Зинаида, Тимониха лежала в избе на полатях. В горнице толпилось много молодежи. Им весело и ей не скучно. Девки сидели вдоль бревенчатых стен па лавках и занимались рукоделием. Самая заводная из всех, Маруська, пела частушки. Парни, перекидываясь словами, красноречиво поглядывали па девушек, отчего то смущались и еще тщательнее вывязывали узоры. Василий не хотел идти на посиделки, считая их пустой тратой времени. Но друг Николаи Егоров уговорил его, пообещав познакомить с красивой девушкой. У Тимонихи ему не понравилась, хотя девицы из чужой деревни, и впрямь были интереснее односельчанок. Многие из при откровенно рассматривали русоволосого и синеокого паренька, улыбались ему и пытались заигрывать. Некоторые прыскали в кулачки и о чем-то перешептывались. Маруська перестала петь частушки и затянула что-то заунывное. Выло скучно. Василии разочарованно позвал друга домой. Они уже почти оделись, когда входная дверь открылась и в сенях появились две запыхавшиеся девушки. Столкнувшись лицом к липу с незнакомым парнем, Пелагея от неожиданности вздрогнула. Но затем, увидев его замешательство заулыбалась. Василий, потеряв дар речи, утонул в черных, как ночь, глазах незнакомки. Ему показалось, что прошла целая вечность. Неожиданно для самого себя он взял девушку за руку и вышел с ней на улицу. Они молча брели по проселочной дороге, осыпаемые крупными хлопьями снега, не зная имен друг друга. Неизвестное доселе чувство, так внезапно нахлынувшее, подсказывало им. что это судьба. Долго смотрели вслед уходящим растерянные Зинуля и Николай, пока не поняли, что те двое уходят в неизведанное под на ЛЮБОВЬ. Всю последнюю неделю Екатерина Семеновна пристально вглядывалась в сына. Василии был непривычно молчалив и чадумчив. Скоро с заработков должен вернуться отец со старшими братьями, и чем ближе подходил срок их возвращения, тем мрачнее становился Василий. Неизвестным образом мать узнала, что происходит с сыном, и первая завела разговор: - Не то ты затеял, сынок, Не пара тебе. Васенька,
Поля Метлина. Да и отец не даст своего благословений. Василий удивленно молчал. «И откуда мать про все узнала? - думал он, - Ведь ни словом про Полинку никому не сказывал, а поди ж ты, все обо всем уже знают, и отговаривать пытаются...» О том, что отец не даст своего согласия па брак, Василий знал наверняка. Только никто не догадывался, что нет ему жизни без его черноокой. Пелагея... В этом имени для нею и невыразимая радость, и боль, и мука, и вершина счастья. Тяжело на сердце у Екатерины Семеновны, Болит, болит душа за сына, за любовь его маетную. Не поймет отец выбора Васеньки, не одобрит. Характер-то у Ивана Степановича - кремень. Что не по нем - вожжи в руки. Сказал слово- чакон. Н попробуй нарушь его. Плачет по ночам она. горькими слезами умывается. Вспоминается ей, как тяжело дался Васенька. Родился он семимесячным. Не сумела его доносить от тяжких трудов. Согревала сыночка в чуть теплой печурке, а купала новорожденною в большой кадушке, что смастерил Иван. Сколько всего было пережито! А еще случай был. Тогда Васятка с отцом крест на куполе церковном ставили. Иван Степанович внизу стоял, смотрел, все ли правильно. Закрепил сынок крест, да и руки к небу простер, прокричал что-то. И вдруг- то ли голова закружилась, то ли еще что-то только упал ее Васенька с той высоты, ровно птица подбитая. И пока она бежала к нему на помощь, хоть и была недалече, он встал. Встал и засмеялся. Ни царапины, ни переломов. Ничегошеньки... Она плачет, отец молчит нахмуренно, а Васятка смеется и даже пританцовывает. Говорил тогда: «Не расстраивайтесь, тятя и мама, у меня все в полном порядке. Целехонек, как Ермак непотопляемый!» Так с тех пор про него и кличу г - «Ермак». «Господи. - думала Екатерина Семеновна, - и как только смогла присушить моего Васеньку эта Метлина? Правду сказать, хороша она. Этого не отнять. Но только почему ее выбор мал на него? Ох, не к добру все это... И вон соседи плетут про их семью такое, что стыдно вслух произнесть...» О Пиконоре Метлине и его безвременно усопшей жене и вправду ходили самые невероятные слухи и сплетни. Бабы постоянно судачили о его самодурстве и похождениях. Поэтому нездоровый интерес к его особе не только не угасал, а напротив - постоянно разжигался односельчанами. Женился он рано. Его отец Иван Метлин не особо протестовал раннему браку,зная ненасытный темперамент своего младшего сына. Никонор получил все разом; неплохой капиталец, покладистую жену по имени Евдокия и большой дом на свое имя. Качалось бы, живи и радуйся! Только не заладилось у молодых с самого начала. Жестокого и эгоистичного Никонора вскоре стали раздражать положительные качества его жены. Частые мелочные придирки и пьяные дебоши поселились в большом доме, и семейное счастье Евдокии превратилось в ад. После рождения двух дочерей она сильно располнела,
чем окончательно перестала интересовать мужа. Никонор пил,
Иногда, после сильного скандала,Никонор смотрел в затравленные глаза Евдокии, и в сердце что-то начинало шевелиться вроде жалости и стыда. Но он быстро справлялся с этими "непрошенными гостями», запивая их самогоном и заедая искусно посоленным Дуней огурчиком. Лет через пять после женитьбы, растранжирив почти все приданое жены, Никонор, неожиданно для многих, занялся реставрацией икон. Больше всего этому радовалась Евдокия. Теперь муж отсутствовал дома по месяцу, а то и более. «Все при деле. - думала она с надеждой на лучшее, стыдясь признаться себе в том, что рада не новому увлечению мужа, а его отсутствию, связанному с этим. Никонор набирал закопченные иконы со всех близлежащих сел и деревень и, оседая в какой-нибудь деревушке на месяц-полто-ра, отмывал их, чистил, подкрашивал или производил новую роспись. Останавливался он, как правило, у вдовиц или разбитных молодок. Часто такие посещения становились продолжительными романами. И вскоре у женолюбивого Метлина почти в каждом населенном пункте было по гражданской жене. Молва о «подвигах» на личном фронте бежала впереди самого Никонора, чем часто будоражила интерес одних и злобу других. Евдокия узнала о похождениях мужа только через несколько лет. Рассказала ей об этом ближайшая подруга Анфиска Черная, побывавшая на крестинах у своей сватьи, вдовы Марфы, которая произвела на свет Божий младенца от Ннконора. Пережить такого позора она не могла. Последней каплей явились не побочные связи мужа, и даже не внебрачные дети Последней каплей было второе и, вероятно, не последнее имя Никонора - ЗАХАР. Муж жил в разных семьях под разными именами. Для конспирации. Ото случилось вечером, когда пьяный Никонор - Захар похрапывал лежа на кровати прямо в сапогах. Евдокия, одев дочек, отправила их погулять. Навязав узлы нехитрого скарба, она решила в последний раз поговорить с мужем. - Никонор, проснись, - трясла его за плечо Дуня. - Я вот с дочками решила к родителям уйти. Тошно мне тут с тобой жить, Да и мама с тятей зовут. Ну, проснись же ты. окаянный! Не хочу уходить не простившись, муж ведь ты мне венчанный! Никонор, всхрапнув, открыл глаза. Увидев жену одетой,с перекинутыми через плечо узлами, понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. - Ты куда это собралась на ночь глядя, корова
толстая? -прохрипел он спросонок. Перед людьми стыдно. Одни сплетни пpo тебя слышу, про разврат твой... Себя я уже потеряла, мне-то не привыкать, а вот дочерей своих не дам тебе позорить! Не дам замазать их твоим вечным блудом! Ведь надо же: 'Захаром начал кликаться! Это что, девочки мои двойное отчество теперь имеют? Как будут звать - то их? Елена Никоноровна и Пелагея Захаровна?! Имя свое крещеное потерял!Бoгa побойся, греховодник великий! Метлин почувствовал, как кровь прилила к голове, к глазам, что пройдет минута и она брызнет из каждого сосуда. Он хватал воздух ртом, но совсем не ощущал, что дышит. Уличённый во всех своих грехах этой" «тупой бабой», он задыхался от злобы. Его руки непроизвольно схватили ее за плечи, а нога в грязном затертом сапоге колотила Евдокию по опухшим коленям. Боль, которую испытала Дуня, была жгучей и нестерпимой. Ноги ее подогнулись, и она упала на пол. Никонор будто бы этого и ждал. Он с ловкостью обезьяны вскочил на ее живот и стал приплясывать на пей, отбивая чечетку со всей присущей ему силой. Евдокия поняла, что именно этот вечер - последний в ее короткой и мучительной жизни, «Скорее бы?» - мелькало в голове. Она даже не особо сопротивлялась этим зверским побоям, только хрипела при каждом новом ударе или прыжке. Вдруг что-то оборвалось внутри живота. Ощущение горячего льда наполнило все ее тело, во рту появился вкус крови, а деревянный потолок медленно падал на нее сверху. Наконец все кончилось. Злоба Никонора бурлила и вводила в исступление. Он не сразу понял, что жена давно мертва и продолжал прыгать по телу до тех пор, пока изо рта у него не пошла пена. Испытав некое освобождение и безмерно устав, он спрыгнул на пол и обратился к жене: -Поднимайся, толстая корова! Чего развалилась? Иди. распаковывай узлы, да ужин на стол подавай! Сеть хочу! Ничего не отвечающая Дуня лежала в той же позе. Никонор приподнял ее лицо носком cапога и ужаснулся. - А-а-а-а! ! ! -вдругвысоким тенорком закричал он, глядя в стеклянные глаза жены, -Гос-спп-од-ди! ! ! Спа-сии мя-я и поо-милуй! Че со мной-то будет? Чувство неподдельного ужаса охватило Никонора. Страх расползался, давя на самые укромные места в душе. Он попытался перекреститься, но не смог. Трясущиеся ноги не держали его крупного тела, и он сполз на пол, закрыв голову руками. Ему было жутко. Сейчас он боялся всего: лампады, отбрасывающей тень, давящей звонкой тишины, тела Евдокии, которое собиралось встать и задушить его остывающими костяшками своих пальцев. Никонор завыл визгливым голосом и, как ему показалось, провалился в преисподнюю, откуда манили его волосатые руки... Похороны усопшей Дуни были пышными. Гроб обили парчой, тело обрядили в белоснежные одежды, чело повязали платком тонкого батиста, окаймленным множеством кружев. Сделано это было специально. Братья Никонора - священники Савватий и Владимир - не поскупились на пышное убранство, дабы получше скрыть побои и кровоподтеки новопреставленной рабы Божьей. Никонор находился в какой-то прострации. Накануне братья привязали его к лавке и не отвязывали до тех пор, пока похмелье полностью не покинуло его нутро. Попадья Матрена.жена старшего брата Владимира, периодически подносила к его рту капустный рассол и читала молитву. Адовы муки пережил Никонор. пока просветление не достигло ею сознания. Тело ломало и выкручивало, глаза вращались в разные стороны, а изо рта неслись стоны вперемежку с проклятиями в адрес дражайших родственников. Зато в день похорон он стоял спокойный и смиренный, принимая соболезнования близких и соседей. Его молчаливость была расценена окружающими как невероятная скорбь и печаль, хотя па самом деле во рту нещадно саднило и горело. Язык прилип к небу и не хотел от него отрываться, а в голове не было ни одной мысли. Легенду смерти Евдокии придумывали братья Никонора имеете с женами. Сошлись на том, что она. мол. спускала в погреб тяжелую кадушку с соленьями и надорвала пуп. Мужа докричаться не смогла по причине пьянства оного. Версия оказалась весьма правдоподобной. Во всяком случае, любопытство соседей и дальних родственников было удовлетворено. Бабы верили и не верили этим россказням. Мученица Евдокия еще очень долго беспокоила умы односельчан, обрастая в разговорах всеми правдами и неправдами. Сходились лишь в одном: Евдокию свел в гроб родный муж. Убийство Евдокии что-то перевернуло в Никоноре. Он перестал пить и встречаться с женщинами. К тому же прослыл непомерно жадным и сварливым. А над своими дочерьми дрожал так, будто боялся, что Бог отнимет их у него за грехи. Еленка и Пелагея были веселыми, заботливыми и ласковыми с отцом. На лицо - полная противоположность друг другу. Если старшая Еленка или Еля, как звал ее Никонор, была копией своей матери, то Пелагея или Поля- вся в отца. И не только внешне. Страстная, порывистая, вся какая-то бурлящая мимо кого пройдет, словно огнем обдаст... Отец обмирал, глядя на свою Поленьку. Время пришло, женихов побогаче присматривать для нес стал. То к одному присмотрится, то к другому. И все - не то, не то, не то. К Клене он относился ровно. Любил ее, но душу его она не забирала. Препятствием служило сходство с матерью. Да и устроилась она хорошо: выскочила замуж за сталичного врача, который хоть и не гак богат, как бы хотелось Никонору, да пылинки с Ильки сдувает, налюбоваться не может. Что об ней печалиться? Пелагея накрывала на стол и ломала голову, как сказать отцу о предстоящем сватовстве. После замужества Елены вся забота об отце легла на се плечи. С домашними делами она управлялась споро. Выручали природная смекалка и проворность. Кое-чему она научилась у матери еще в детстве. а что-то из своего опыта передала ей сестра. К частым переменам в настроении отца Пелагея давно привыкла, по сейчас особый случай: во-первых, вряд ли он обрадуется, ужав имя предполагаемого жениха, а во-вторых, он опять начал попивать горькую и теперь по утрам у него бывали сильные головные боли с ознобом, называемые в народе «колотун». - Поль, сваргань-ка мне рюмашечку с соленым
огурчиком, -попросил Никонор дочь. Он сидел за столом в
одной рубашке и подштанниках. Борода его тряслась после
вчерашнего. 'Заскорузлые пальцы катали мякиш ржаного хлеба
по столу, а глаза тускло светились из-под насупленных
бровей. Пелагея на отца не обиделась. Она поставила перед ним тарелку хорошо сквашенных огурчиков и рюмку самогона. Никонор выпил, крякнул, обтер зачем-то бороду руками, и принялся за огурчики.. - Знаешь, - обратился он к дочери, - что-то после вчерашнего ничего, кроме рассола, не хочется. Ты это, хорошо их нынче - Тять. а к нам могут скоро сваты придти. - как бы между прочим произнесла Пелагея. Давно Никонор об этом думал. По сейчас новость прозвучала, как гром с ясного неба. От неожиданности он поперхнулся, закашлялся. Голова налилась кровью и вдруг нес разом прошло. Воль. так сильно донимавшая с самого утра, исчезла. - Да? - произнес он ядовито. - И кто же этот счастливчик? -Никонор неосознанно заревновал дочь к чужому парню. Пелагея тянула с ответом. Но потом, собравшись
духом, ответила: «А ведь сделает, чертова перечница, непременно сделает,-подумал про себя отец. - вся в меня, шалава моченая, вся в меня.., Мне ведь что в башку втемяшится, ничем не выковыришь! Да. сделает - позору и сраму не оберешься! По дочери еще раз повторил, что согласия на эту свадьбу НЕ даст, и жениха велел другого искать. Пелагея даже не догадывалась, какой бой со своими родителями выдержал Василии за право послать к ней сватов. Отец Иван Степанович наотрез отказался дать благословение на брак с Метлиной - Дурь и тебе, Васька, играет, глупость. Не пара она тебе, Мещанка, белоручка. Ну чем соседка Наташка не невеста? И девка хоть куда, и хозяйка, и наша, крестьянская... Хватит с нашей семьи одного урода. Мишки. - Иван Степанович имел ввиду старшего сына, проклятою за то, что тот женился на купеческой дочери и получил в приданое три лавки скобяных товаров. Проклял Михаила, несмотря на мольбы жены и прочих детей. Сказал - и все! Отрезал! Слушала мужа Екатерина Семеновна и плакала, боясь, что и Васеньку ожидает такое же проклятие, коли тот желтея бет родительского благословения. - Тятя, я знаю, что меня ждет, если тебя ослушаюсь, - обратился сын к отцу. - Хороню, я не буду настаивать, но только предупреждаю: не женюсь на моей Поленьке умру. Жизни себя решу. Нет мне без нее света на земле. Единственная она для меня. Очень неожиданно прозвучало это для Ивана Степановича. Понял отец - сын не шутит. Кому как не ему знать Васькин характер. Тот ведь тоже слов на ветер не бросает. Тем более таких... И дрогнуло что-то в железной воле Ивана. Вспомнил, как сам набирал свою Катеньку уводом из отцовскою дома. Нe было у старшего сына Михаила такой любви к купеческой дочке Агафье. Любовь к ее отцовским деньгам была. За что и проклят. А у Васьки - нет. У него чувство, что не каждому к изведать приходится. Да только вот девке не той достанется!Если б к своей: крестьянской... Да, видать, делать нечего. Придется сватов засылать. Только не хотелось Ивану Степановичу самому к самодуру Метлину идти. Младшего сына Григория с соседом послали. Так Ивану Чапаеву было спокойнее. Но не сразу Никонор Метлин дал свое согласие сватам. Выплакала его Пелагея. Три дня ручьем заливалась. Прочилась убежать из дому. Спорила с отцом. В пример приводила родственников Чапаевых, Что, мол, не совсем Чапаевы и крестьяне. Что у дядьки Василия, священника отца Александра большой приход. Даже про учебу Василия в церковно-приходской школе
отцу рассказала. Скучала Пелагея по Василию. Тог с отцом и братом подался в артель. Сказал, что денег! надо перед свадьбой заработать. Да и будущая жизнь ее страшила. Как им житься-то будет? Однажды заикнулась она Василию, чтобы после венчания он к ней жить переходил. Только напрасно, наверное, Ниче! о сперва, не ответил, захмурился, по потом резко отрезал: «Примаком никогда не буду, и не проси, Поленька». Обиделась Пелагея. Обиделась и поняла, что характер у мужа будет трудный и несговорчивы. В своею отца, видать, пошел. А она-то старалась, папаню уговаривала, чтобы он им разрешил жить вместе с ним. Ведь стар уже Никонор. Кто за ним да за хозяйством доглядывать будет? Часто прикидывала Поля в уме: где жить они будут? У родителей Василия домик маленький, а семья большая: мать, отец, брат!, да они вдвоем. Где разместятся? Правда, Вася обстал вскорости свой дом поставить, но когда эго сбудется? Пятого июля, в двенадцать часов пополудни, состоялось венчание Василия Чапаева с Пелагеей Метлиной. В местном соборе присутствовало много народу. Молодые заметно волновались. Особенно невеста. Рубиновые серьги в ушках подрагивали и отбрасывали блики. Круженная вуаль закрывала черные как смоль волосы, спеленатые в тугой узел. Венчальные свечи таяли и окроплял и воском свечные банты. Пелагее казалось, что ангелы спустились к ним и тихо поют свои хоралы. Она смиренно слушала, как Василии клялся перед алтарем в вечной любви. Звучал хор и к церковным сводам возносилась любовь двух сердец, ставшая теперь одним целым. Свадьба была шумной и веселой. Метлинпил много, но разума не терял. Посидев часок-другой, собрался и уехал. В кот акт с новыми родственниками решил не входить. Ему вообще не хотелось гулять па свадьбе, но приличия нужно соблюдать, а то много кривотолков будет. Если бы не Полькины слезы да мольбы, ни за что не породнился бы с крестьянами. А теперь вот приходится наступить себе самому на горло. Жаль, конечно, девку, не в свои сани села, да что уж теперь поделаешь. Сама себе усладу выплакала. Уговаривать Никонора остаться Иван Степанович не пал. Он был рад скорому отъезду. Ничего кроме раздражения Метлин у Чапаева не вызывал. И молодая жена сына тоже. Хоть и красива она бесспорно, да не такую нужно его Ваське. С лица воду не нить. Как бы не умылся он женушкиной красотой и своими слезами... Что-то совсем чужое во всем ее облике. Не наше. Не родное. Василии и Пелагея были счастливы, как мот быть счастливы только любящие друг друга люди.Сегодня их день. День большой любви. Выйдя из церкви, они заснялись у местного фотографа на память. Ведь должно же их счастье запечатлеться на карточке... Никто не знает, что у него впереди. Так утроена жизнь. Они тоже этого не знают. Они счастливы сегодня. Завтра будет завтра,и, может, это самое завтра принесет в их жизнь совеем другие чувства. Но это будет потом. Завтра. Cегодня есть он, она и фотографическая карточка как подтверждение большой любви. (продолжение следует..)
| ||||||||||||||||
|
Все права защищены. Все материалы взяты из архива Евгении Артуровны и Василисы Викторовны Чапаевых. Любое
Внимание!!! |
